-- Да я совсем не хочу! -- уверяла Людмила Афанасьевна. -- Зато я хочу! Мне как раз время пить чай. Он-таки тянул, тянул еЈ из разряда преступно-больных в разряд безнадЈжно-здоровых!
-- А молодые ваши дома?
"Молодым" было по столько же лет, как и Людмиле Афанасьевне. -- Нет. И внучки www smart soft ru нет. Я один.
-- Так это вы ещЈ и хозяйничать для меня будете? Ни за что! -- Да не буду я хозяйничать. Термос -- полный. А разные там кексы и блюдечки из буфета -- ладно, достанете вы.
Мне нечего сказать о солнцах и мирах, Я вижу лишь одни мученья человека.
- Бендарская!
-- Густо рыбак нынче идет, -- заметил Борис Петрович. -- Это все наши местные ребята.
Он встал из шинели (она осела на стуле) и беспорывно обходя мебель, подошЈл к Наде, много выше еЈ. В свои большие руки свЈл еЈ маленькие.
Промчались лающие собаки. ..
-- Это что ж -- ты? Ты? -- огорчился Павел Николаевич. -- Зачем я? Я, Паша, с корзинами не езжу. Я -- с портфельчиком. С чемоданчиком. Майоры, подполковники в кассу стучат: командировочное кончается! А билетов -- нет! Нет! !.. А я туда не стучу, я всегда уеду. Я на каждой станции знаю: за билетом где нужно к кипятилыцику обратиться, где -- в камеру хранения.
Интересно, как пережили бы Зыряновы и Петровы 1929 год, доживи они до этого времени. А они, конечно, не были самыми зажиточными жителями Шушенского.
В селе, как написано в путеводителе, насчитывалось 33 двора, хозяева которых вынуждены были работать по найму у своих более зажиточных односельчан.
В дневнике пропущено несколько чистых листов. Дальнейшие записи сделаны карандашом, большими печатными буквами, неуклюже разбегающимися в разные стороны.
17 марта. Ура, Таня! Пишу! Сам! Сам! Сам! Пишу!
И лицо его передергивалось от жадности и желания.
