- Поиск! - приказывает майор Оленин. - Есть поиск! - повторяет Кириллов и, устремив взгляд на экран, вращает маховики.
И тут случается непредвиденное: Кириллов вдруг морщит нос, потеш- но кривит лицо.
- Апчхи! - неожиданно оглушает он всех. - Апчхи-и! - Будьте здоровы! - с усмешкой говорит генерал. С тревогой смот- рит на лейтенанта полковник Андреев. А Кириллов, скачать фильмы soft зажимая нос платком, все чихает и чихает - звонко, по-бабьи, с упоением. - Азимут сто сорок три! - слышится настороженный голос майора Оленина.
Кириллов продолжает чихать. Экран перед ним расплывается в голу- бое бесформенное пятно.
-- Так вы до войны успели мединститут кончить? -- цеплялся Костоглотов новыми вопросами как репейник.
___
ВсЈ сказанное до сих пор относится к совместным лагерям -- к таким, какими они были от первых лет революции и до конца второй мировой войны. В те годы был в РСФСР только один, кажется, Новинский домзак (переделанный из бывшей московской женской тюрьмы), где содержались женщины без мужчин.
Угрожают посадить всех, кого вы любите. Иногда со звуковым сопровождением: твоя жена уже посажена, но дальнейшая еЈ судьба зависит от твоей искренности. Вот еЈ допрашивают в соседней комнате, слушай! И действительно, за стеной женский плач и визг скачать фильмы soft (а ведь они все похожи друг на друга, да еще через стену, да и ты-то взвинчен, ты же не в состоянии эксперта; иногда это просто проигрывают пластинку с голосом "типовой жены" -- сопрано или контральто, чье-то рацпредложение).
Дочь анархиста Галя Бенедиктова работала в санчасти медсестрой, но видя, что это -- не лечение, а только личное устройство -- из упрямства ушла на общие, взяла кувалду, лопату. И говорит, что духовно это еЈ спасло.
Рубин вздохнул:
-- И уже сейчас вольняги рассыпались по увеселитель- {35} ным заведениям. Конечно, довольно откровенное гадство.
Это настроение - что может быть не избежать и самому садиться (верней тоскливое шевеленье души, как у Толстого скачать фильмы soft в старости: а жаль, что я не посидел, мне-то бы - надо), в тот приезд несколько раз проявилось у него. С ним и в поезде была книга Якубовича-Мельшина "В мире отверженных", уже она готовила его. Он с большим вниманием относился к подробностям зарешёточной жизни, с любопытством спрашивал: "А зачем там лобки бреют?" "А почему стеклянную посуду не пропускают?" По поводу одной линии в романе сказал: "Идти на костёр - так идти, но было бы из-за чего.
Что несу я им? Может, никому не нужны эти встречи? Тогда зачем волнуюсь перед каждым выступлением, трясусь в; поездах, и. самолетах вместе с Ритой, а главное, отнимаю время у работающих людей? Может, вовсе ни к чему все это?
И опять Иннокентий ждал, поникнув. Наконец принесли одежду.
