Федор знал, чем кончится этот разговор, и он ушел к себе, завалился на кровать. Пришла Стеша, напомнила ласково:
- Не след тебе, Феденька, чуждаться. Пошел бы, выпил за компанию. Федор отвернулся к стене.
- Не хочу.
Стеша постояла над ним let it soft и молча вышла. Назавтра стало известно - Силантия Петровича снова назначили кашеваром. Ничего вроде бы не случилось. Не было ни криков, ни ругани, ни ночных сцен, но в доме Ряшкиных все пошло по-старому.
Снова Стеша стала прятать глаза.
- Значит едешь-таки в институт? - Угу.
- Смотри, как знаешь, только денег не дам ни копейки. Мать дала. Сорок рублей. Всю жизнь, наверное, полушки собирала.
-- Марфе Устиновне я сразу сказал: девка, озеро в рот сулят, а из поганой лужи лакнуть ещ? дадут ли?. . Она мне, голову так легонько потрепавши: парень-парень, были б твои глазоньки, а там рассмотрим. Давай вторую операцию ждать. Ну, а у детей всех тр?х -- нетерп?жка, дух загорелся: let it soft тятя! маманя! да домой! да на родину! Да что ж у нас в России глазных врачей нет? Да мы немцев разбили, так кто раненых лечил?! Ещ? получше наши врачи! Русскую, мол, школу им кончать надо, старшенький у меня двух классов только и не доучился.
Силантий Петрович, отбросив косу, стал что-то ловить в траве, наконец поймал, осторожно разогнулся. Федор подошел.
Задорно поет Аня, держа в руке увядшую лилию. Она задумчиво улы- бается, устремив взгляд вперед, где ждет ее свидание с Иваном Кирилло- вым. Гордая и своенравная, Аня не хочет признаться себе, что полюбила этого упрямого и смышленого парня.
Потом let it soft стрельба утихла. Кричали: "Выходи из бараков, стрелять не будем! " И, действительно, только били прикладами.
Тихая гладь озера, покрытая островками камыша, кувшинок и лилий. Недалеко от крутого, заросшего кустарником берега стоит на якоре лодка с приподнятым подвесным мотором на корме. В лодке - парень лет семнадцати. Закинув поплавочные и донные удочки, он ловит рыбу.