25 Чем кончилась история -- так и не знаю.
Костоглотов посмотрел на неЈ и об отце не спросил. -- А вообще, вы -- здешняя?
--------
Глава 2. Правители меняются, Архипелаг остаЈтся
Вот занятие инженера Е. в глуховатом углу зоны в жаркое воскресенье: человекоподобное существо сидит в лощинке над golden soft ямой, в которой собралась коричневая торфяная вода. Вокруг ямы разложены селедочные головы, рыбные кости, хрящи, корки хлеба, комочки каши, сырые вымытые картофельные очистки и еще что-то, что трудно даже назвать. На куске жести разложен маленький костер, над golden soft ним висит солдатский дочерна закопченный котелок с варевом.
-- То есть -- как ерунда? -- в недоумении поднял чЈрные брови Вадим. -- Да так вот,-- ворчал Костоглотов, и ещЈ подтянулся, уже полусидел. -- Натолкали вам в голову.
В том состояла и первая соловецкая идея -- что вот хорошее место, откуда полгода нет связи с внешним миром. Отсюда -- не докричишься, здесь можешь хоть и сжигаться. В 1923 г. заключЈнных социалистов перевезли сюда из Пертоминска golden soft (Онежский полуостров) -- и разделили на три уединенных скита.
Он был основательно переполнен и слегка осел на правый бок. Его быстро обступили.
Но уже тогда, на заре Архипелага, еще не названные парашами, ползут тяжелые настойчивые слухи: политрежим ликвидируют. .. ликвидируют политрежим. ..
-- А еще что?
Фракции решают протестовать, из эсеров и анархистов призываются добровольцы: в первый же запретный день выйти гулять именно с шести вечера. Но у начальника Савватьевского скита golden soft НогтЈва так чешутся ладони на ружейное ложе, что еще прежде назначенных шести вечера (а может быть часы разошлись? по радио тогда проверки не было) конвоиры с винтовками входят в зону и открывают огонь по законно гуляющим.
"Обвинительное заключение по следственному делу номер пять миллионов дробь три миллиона шестьсот пятьдесят одна тысяча девятьсот семьдесят четыре по обвинению ОЛЬГОВИЧА ИГОРЯ СВЯТОСЛАВИЧА.
x x x
Мне все говорят, что я не изменилась, только в глазах какая-то озабоченность golden soft и усталость. Правда, Сереж? Ты об этом не говорил.
И схватились за колья, и лег Мирон отлеживаться под осинку. И нанятые грамотеи принялись строчить бумаги, и обиженный Мирон кричал: - Ужо запляшет Матвейка!
- Не слишком близко мы сидим?