ВсЈ наше нам восполнится,
Я сижу и думаю: если первая крохотная капля правды разорвалась как психологическая бомба -- что' же будет в нашей стране, когда Правда обрушится водопадами?
Пять суток пеших, помнится, Из Остероде в Бродницы
Нас гнал конвой казахов и татар.
Если бы "конвой" и "татар" были написаны полностью, поволок бы меня Татарин к оперу, и меня бы раскусили. Но прочерки были немы:
Что может сделать радостное известие с человеком! Те же самые чЈрные глаза, такие мрачные последнее время, теперь блистали надеждой, те же самые припухлые губы, уже в непоправимо косой складке, опять выровнялись и помолодели, и весь Вадим, побритый, чистенький, подобранный, вежливый, сиял как именинник, с утра обложенный подарками. {307}
Нас гнал -- к-- и т--.
Но то всЈ было на воле, это любезные пустячки! А вот арестованный как враг народа, до смертного инфаркта напуганный следователем (воображаю, скольких человек, целый мединститут, он мог бы за собой потащить при таком страхе!
Потом Шухов снял шапку с бритой головы -- как ни холодно, но не мог он себя допустить есть в шапке -- и, взмучивая отстоявшуюся баланду, быстро проверил, что там попало в миску. Попало так, средне. Не с начала бака наливали, но и не доболтки. С Фетюкова станет, что он, миску стережа, из нее картошку выловил.
Арест произош?л грубовато, но совсем не так страшно, как рисуется, когда его жд?шь.
А к жене он вернЈтся! Ведь связь их душ непрерывна! Свидание! Именно в день рождения! Именно после вчерашнего разговора с Антоном! Больше ему никогда здесь не дадут свидания, но сегодня оно важнее всего! Мысли вспыхивали и проносились огненными стрелами: об э'том не забыть! об э'том сказать! об э'том! ещЈ об э'том!
-- Когда резали? -- проводница потрогала голову.