- Идет.
В палате держалась тишина. Никто не решался помешать начавшемуся разговору, словно это был разговор о самом наиважнейшем в жизни, какого никто никогда не знал. %
- Он же говорил, что в общество "Знание" пойдет! - Рита, беги к автомату, звони туда! Скорей, пожа" луйста! Жена вернулась с каким-то непонятным lost soft лицом и недоумевающим взглядом. - Он в Кадиевке. ..
- Где?
Но читать вслух было трудно и длинно, и подмощЈнный подушками он стал перелагать Сибгатову своими словами, сам стараясь ещЈ раз охватить: {77}
Бывший министр Семичастный, любивший выступать по вопросам литературы, не раз уделял внимание и мне.
- Волки,- сказал Винт, заваливая в служебную свою кают-компанию,- там какой-то дупель с бабками сейчас мне плел в коридоре насчет синек какую-то муру. Чего, lost soft может, сообразим какую-нибудь туфту, чтобы ему, козлу, впарить за сотню-полторы?
- А зачем соображать,- неожиданно просветлев лицом, откликнулся в ту же секунду Смур.
-- Лейтенант! Сходите на пост. Там должен быть капитан ВоробьЈв. (И звание и фамилия сами пришли на ум, а вот почему: дружок наш -- капитан ВоробьЈв, беглец, остался сидеть в Экибастузском БУРе. )
Коля понял: посмотреть наверху, нет ли кого, можно ли действовать lost soft И побежал наверх. Я пока допрашиваю и присматриваюсь. Задержанный угодливо присвечивает мне своими спичками. Я прочитываю паспорта и справки. Подходит и возраст -- инвалиду нет сорока. Работал бакенщиком. Теперь продали дом, корову. (Все деньги, конечно, с собой. ) Едут счастья искать. Мало им было дня, поехали ночью.
После этой операции Коллективное руководство снова призвало Жукова к реальному делу. Вот только когда - стал он министром обороны, во всю силу и власть, Хозяин Армии. И в какой ответственный момент: развитие атомного оружия!
Подвел, мечту свою заветную - остатками непереваренной дешевой " в оболочке" ветчины украсить Толины обои чешские с цветочками в портвейне, напитке приторном и гадком, косая морда, утопил. Ну, ничего, зато чистейшей желчью, своей собственной, густой, lost soft неразведенной, самородной, души поэта квинтэссенцией, охотно, просто щедро поделился поутру.
Оказалось, что и каторжное стукаческое КВЧ может быть использовано для свободы! Тому научили меня Георгий Тэнно, Петр Кишкин и Женя Никишин.
